— Да что ж ты такой жадный?! — возмутился я. — Распахни душу, будь щедрей! Своим хозяйством займись, подкрась да поправь. Гляди, вывеска перекосилась, краска облезла. Даже таблички с номером дома нет. Вон, посмотри, какая красивая у соседа... — я показал рукой в сторону дома напротив.

Показал и примолк, как громом поражённый.

«Если не совсем дурак», ведь так он сказал? Похоже, я совсем дурак.

Адрес!

На противоположной стороне улицы стоял мой дом.

Родовой. Именно тут жили мои предки, бабка с дедом, а затем и мама с папой. Два этажа. Две башенки. И книжный магазин внизу.

Выбор был предельно прост — тратить сейчас драгоценное время на изучение родового дома и выяснение перспектив его выкупа в дальнейшем, что изначально и являлось главным планом в этом вопросе, либо же заняться прямыми должностными обязанностями — поимкой Ложкина.

— Чёрт бы вас всех побрал с этими извлечениями, — страдальчески молвил я, доставая из кармана сотовый телефон.

Стараясь унять дрожь в руках, быстро сделал плохонькой камерой несколько снимков и решительно пошёл по улице дальше. Быстро шагая, но часто оглядываясь.

Трепещите, колчаковцы, я ещё приду за своим кровным. Этот дом будет возвращён роду в обеих реальностях, какая бы власть ни правила городом. Эх, продырявить бы именно здесь пространство и время, ходил бы на работу прямо с дивана... Нет, будет проходной двор. Да и зачем мне по соседству соглядатаи «Экстры»?

Покинув негостеприимную «Синильгу» с её наглым хозяином, который так и не пригласил меня внутрь питейного заведения, я немного выждал, осматриваясь, после чего присел за крыльцом детского клуба и вызвал по рации наших.

Первым доложил Кромвель, рассказавший, что на берегу всё уныло и безрадостно. Забравший вынужденных пассажиров «Талнах» отправился в долгий путь верх по Енисею, новых боевых групп для усиления обороны города не прибыло. Продолжается бегство последних моторных лодок, набитых наиболее ценным скарбом. Затишье перед бурей.

Вторым сделал доклад Ваня Потапов. И у него ничего обнадёживающего. Иван успел проверить почти весь сектор, но нервничающий всё больше и больше таксист спёкся на заключительном этапе и бесцеремонно высадил Ваню возле какого-то памятника, после чего удрал в сторону Лесосибирска.

Зато я, надеюсь, порадовал коллег своими успехами, сообщив о резком сужении круга поиска автомашины Ложкина. Иван тут же вызвался броситься на помощь, чему я решительно воспротивился, сказав:

— Не факт, что Ложкин остался возле пикапа. Я вообще не вижу причин, по которым он должен находиться чуть ли не в зоне боевых действий. Как-то неразумно получается. Если Геннадий ещё в Енисейске, то может искать своего китайца пешком для обеспечения скрытности или прятаться где угодно... Фантомасу лучше бы ждать развития событий в районе взвоза, то есть, равноудалённо от окраин. Да и не проникнуть сюда без экстрима, зона перекрыта вояками, нарушителя могут и подстрелить.

— Завербуюсь, как ты, — сходу предложил Потапов.

— Это вряд ли, я был крайним в очереди волонтёров. Больше дураков не нашлось. При возникновении новых обстоятельств сам попрошу помощи, если понадобится. Может, его уже в Красноярске искать придётся.

Взвесив всё, группер быстро принял решение, одобрив предложенный план.

— Красноярск? Типун тебе на язык, только не это! Ищи тёмно-вишнёвый пикап, а там видно будет, — откликнулся Кромвель. — Он может оставить в машине записку, с фантазией мужчина... Или неожиданно проявиться по сотовой связи.

— Похоже, они её отключили, только что проверял, — возразил Иван.

— Да и чёрт с ней, будьте на рациях, — закончил сеанс группер.

По мере моего продвижения к северу перестрелка становилась всё интенсивней, в этом районе царила атмосфера войны. Где-то впереди граждане одной страны старательно убивали друг друга.

Я не собирался ни в кого стрелять, свято соблюдая неукоснительное правило «Экстры»: полевой агент не имеет права вставать на чью-либо из сторон в общественных конфликтах. И даже если этого правила и не было бы... Как можно определить, чья власть лучше для этого сонного городка? Почитателей адмирала Колчака и династии купцов Гадаловых, нынешних управленцев, загнавших общество в экономический и политический тупик? Или всевластие революционно настроенных и плохо управляемых партизан Щетинкина, набранных по деревням из числа недовольных режимом людей, способных устроить кровавую баню? Да они уже её устроили.

Это в Красноярске, губернской столице-миллионнике, где качество жизни неизмеримо выше, чем в удалённых районах, всё течёт более или менее спокойно и стабильно. Окраина тихо закипает. Кого тут только нет. Имперцы-сталинисты, анархисты и националисты, красные ленинцы и бойцы Щетинкина, более похожие на троцкистов, белые, зелёные, золотопогонные... А ещё есть прячущиеся до поры радетели за права коренных и малочисленных народов Севера, мечтающие скинуть «многовековое ярмо» и наконец-то избавиться от «проклятого русского ига»...

И над всем этим безобразием опасно нависли молчаливые китайцы, внимательно наблюдающие за развитием событий. Начнись в губернии всеобщий хаос, и не исключено прибытие из Поднебесной под маркой гуманитарной операции стотысячного экспедиционного корпуса. И тогда всё. После того, как огромная страна будет расклинена ровно посередине, о существовании единой России даже в существующих усечённых границах можно будет забыть навсегда. Вот такие перспективы.

Нет, я не собираюсь стрелять, защищая чьи-либо политические или шкурные интересы. Оружие я готов применять исключительно для обеспечения успеха миссии и рейда в целом, что в большинстве случаев связано с безопасностью группы «Сибирь».

Впрочем, есть одна категория действующих лиц, криминальная и конфликтующая со всеми партиями. Это бандиты. Они не востребованы, потому что есть таёжное население, оседлое и вахтовое, часть которого недалеко ушла в своих представлениях о жизни от бандитов. Их и используют. Поэтому бандитов я щадить не собираюсь. Это стервятники, которым на руку любые беспорядки и властная неопределённость.

Относительно спокойное дефиле по улочкам закончилось, здесь действительно было опасно для жизни. Вдалеке проезжую часть от павильона остановки быстрым шагом пересёк мужчина с рюкзаком на спине и ружьём в руке. Глядя на север, он присел, два раза выстрелил и исчез в кустах на моей стороне улицы. В ответ тоже пальнули, очередью из «калаша». Вдоль дороги в мою сторону полетели трассирующие пули. Парочка шальных попала в фонарный столб и красиво срикошетила в небеса. Я тут же рухнул в лопухи и прижался спиной к кирпичному столбику очередной изгороди.

Вот и ещё один человек с ружьём, пригнувшись к асфальту, быстро перебежал через улицу, сразу включившись в боевую работу. Что ж вы тут все такие бодрые! Дайте работу закончить, сволочи!

Пора маскироваться. Я переместился на десяток метров, укрывшись за торговым павильончиком, заколоченным длинными досками. Все дальнейшие контакты с людьми могут мгновенно перерасти в контакты огневые, больше мирных бесед не будет. Достав из кармана тонкую вязаную шапочку, я натянул её, выравнивая прорези для глаз и рта. Зелёную, а не чёрную. Чёрная маска даже в пасмурный день бросается в глаза ничуть не меньше, чем белое лицо ночью. Свидетели, способные позже опознать меня, как участника кровавого события, не нужны, в регионе ещё работать и работать.

Вот она, губернская аптека — пряничное одноэтажное здание цвета терракот, совсем недавно подкрашенное. У аптек в любом мире найдутся деньги на ремонт. Переулков напротив аптеки оказалось два, а не один. Первый, глухой и тесный, в который тяжёлому джипу пришлось бы протискиваться с большим трудом, быстро закончился тупиком.

Пройдя по второму переулку, не в пример более широкому и накатанному, я вскоре заметил прямоугольную общественную автостоянку с двумя вазовскими машинами сомнительной остаточной стоимости и за ней свернул направо к двухэтажному особняку, окруженному широким палисадни­ком. Опять старинный красный кирпич. Вплотную к зданию был при­строен автомобильный гараж с автоматически поднимающимися воротами.